В харизме надо родиться

Виктор Черномырдин прошел путь от рабочего завода до премьера России. А у многих он остался в памяти как "мастер афоризма".

Крылатые Черномырдинки и цитаты Виктора Степановича

 

Много говорить не буду, а то опять чего-нибудь скажу.

 

Я, например, не почувствовал, что к нам какая-то вот есть… вроде бы нас оставить один на один, что бы у нас было… что бы они хотели, чтобы у нас было плохо. Они переживают, они волнуются. (о миссии МВФ)

 

А кто попытается мешать — о них знаем мы в лицо! Правда там не назовёшь это лицом!

 

А раньше где были? Когда думать было надо, а не резать сплеча семь раз… А сейчас спохватились, забегали. И все сзади оказались. В самом глубоком смысле. А Черномырдин предупреждал.

 

Я проще хочу сказать, чтобы всем было проще и понять, что мы ведь ничего нового не изобретаем. Мы свою страну формулируем.

 

Я смогу работать с Селезневым, но с членами отдельными… я их в упор не вижу за их действия.

 

Будем отстаивать это, чтобы этого не допустить.

 

Я не тот человек, который живет удовлетворениями.

 

Были, есть и будем. Только этим и занимаемся сейчас. (о том, не собирается ли движение НДР самораспуститься в связи с неутешительными прогнозами на выборах в Госдуму)

 

Я не могу это ещё раз, я не знаю и не хочу этого.

 

В совете директоров многие участвуют: представители государства, акционеры, так что это орган такой — советывает. (о совете директоров Газпрома)

 

Я не думаю, что губернатор должен именно работать так, чтобы вредить.

 

В Югославии катастрофа. Катастрофа — это всегда плохо!

 

Я на Зюганова не могу обижаться. И не обижаюсь. У нас ведь на таких людей не обижаются.

 

Вас хоть на попа поставь, хоть в другую позицию — все равно толку нет!

 

Я готов пригласить в состав кабинета всех-всех — и белых, и красных, и пёстрых. Лишь бы у них были идеи. Но они на это только показывают язык и ещё кое-что.

 

Вечно у нас в России стоит не то, что нужно.

 

Я господина Буша-младшего лично не знаю, но вот с отцом его, господином Бушем-старшим я знаком и жену его, господину Буш тоже знаю.

 

Вообще-то успехов немного. Но главное: есть правительство!

 

Я бы не хотел, чтобы я тут кого-то сегодня охаивал там или там не признавал. Это уже дело председателя правительства.

 

Вот мы там все это буровим, я извиняюсь за это слово, Марксом придуманное, этим фантазером.

 

Вот Михаил Михайлович - новый министр финансов. Прошу любить и даже очень любить. Михаил Михайлович готов к любви.

 

Мы помним, когда масло было вредно. Только сказали - масла не стало. Потом яйца нажали так, что их тоже не стало.

 

Ну, не дай бог нам еще кого-то. Хватит. От этих тошнит от всех. Наших людей, я так понимаю. И Вас тоже, наверное. Я же вижу по глазам, Вас же тошнит.

 

Я бы не стал увязывать эти вопросы так перпендикулярно. (о влиянии бизнеса на политику)

 

Вряд ли должность определяет или дает мне какой-то вес. Ну куда же ещё больше нужно человеку, который все уже прошел. Все многое знает об этой жизни. Многое знаю. Может, даже лишнее.

 

Этот вопрос ни один Черномырдин сам с собой не обсуждал, у меня и прав таких не было.

 

Многое может сбыться. Сбудется, если не будем ничего предпринимать.

 

Но я не хочу здесь все так, наскоком: сегодня с одним обнялся, завтра с другим, потом опять - и пошло - поехало. Да, так и до панели недалеко...

 

Все его вот высказывания, вот его взбрыкивания там… ещё даже пенсионером меня где-то вот, говорят, меня обозвал. Я не слышал. Но если я пенсионер, то он-то кто? Дед тогда обычный. (о Лужкове)

 

Это не тот орган, который готов к любви.

 

Все те вопросы, которые были поставлены, мы их все соберем в одно место.

 

Эти выборы обернулись для нас тяжелым испытанием. Это никогда больше не должно повториться.

 

Всем давать — давалка сломается! (Знаменитое высказывания Черномырдина — это смешные и неоднозначные трактовки)

 

Тут у многих, между прочим, лежит. Ну и пусть лежит. Вот у тебя лежит? Ну, значит, он тебе не нужен, ну если нет нужды его использовать.

 

Что говорить о Черномырдине и обо мне?

 

Вы думаете, что мне далеко просто. Мне далеко не просто!

 

Цены нужно поднимать, вы видите как: стоит Чубайсу только рот открыть, ему тут же сразу насуют, будьте любезны...

 

Вы там говорили, а нам здесь икалось, но я и к этому отношусь нормально.

 

Хочу глубоко поблагодарить за выраженное доверие по поводу назначить меня послом на нашего соседского брата Республики Украины.

 

Да и я вон, в своем седле премьерском — только ветер в ушах.

 

Умный нашелся! Войну ему объявить! Лаптями! Его! Тоже! И это! Сразу как это всё! А что он знает вообще! И кто он такой! Ещё куда-то и лезет, я извиняюсь. (о предложении Зюганова объявить войну НАТО)

 

Действуйте, ошибайтесь, а мы поправим, как сказал президент.

 

У нас ещё есть люди, которые очень плохо живут. Мы это видим, ездим, слышим, читаем.

 

Его реакция, она всегда, увидим, будет этот или не будет. Если не будет — значит, такая реакция. Если будет — то никакая реакция. (о Примакове)

 

У меня приблизительно два сына.

 

Если делать — так по-большому!

 

Трагедия на Балканах. И поехать, увидеть и сразу получить по заслугам — я далек от этого. Просто далек.

 

Если я еврей — чего я буду стесняться! Я, правда, не еврей.

 

Страна у нас — хватит ей вприпрыжку заниматься прыганьем.

 

Есть ещё время сохранить лицо. Потом придётся сохранять другие части тела.

 

Слышите, что ждут от нас? С-300. Это мы знаем, что это такое. Это не дай бог. Сегодня С-300. А завтра давай другое. А послезавтра третье. Вот это что такое. (о балканском конфликте)

 

Зачем нам куда-то вступать? Нам не надо никуда вступать! Мы обычно уж если начнем куда-то вступать, так обязательно куда-нибудь и наступим! Понимаете, Украина ставит этот вектор так перпендикулярно, что никому ничего не понятно. (о вступлении Украины в НАТО)

 

Зюганов, выступая где-то в воскресенье на каком-то собрании или совещании, он же допустил недопустимое.

 

Сейчас историки пытаются преподнести, что в тысяча пятьсот каком-то году что-то там было. Да не было ничего! Все это происки!

 

И кто бы нас сегодня ни провоцировал, кто бы нам ни подкидывал какие-то там Ираны, Ираки и ещё многое что — не будет никаких. Никаких не будет даже поползновений. Наоборот, вся работа будет строиться для того, чтобы уничтожить то, что накопили за многие годы.

 

Правительство – это вам не тот орган, где можно одним только языком!

 

На любом языке я умею говорить со всеми, но этим инструментом я стараюсь не пользоваться.

 

Принципы, которые были принципиальны, были непринципиальны.

 

Черномырдину пришить ничего невозможно.