Как устроен бизнес в Чечне
Чечня — один из самых закрытых регионов России, это в полной мере касается и местного бизнеса.
В республике только начинают открываться привычные торговые сети, давно работающие в других российских регионах.
Недавно открылся первый продуктовый гипермаркет; при этом самым популярным местом среди покупателей остается центральный рынок в Грозном.
В 2018 году при финансовой поддержке Правительства Чеченской Республики запущено более ста бизнес-проектов.
Илья Жегулев съездил в Чечню, чтобы понять, как устроен местный бизнес.
Жижиг & Galnash
Ресторатор Магомед Дудаев назначил мне встречу поздно вечером в административном здании в самом конце проспекта Путина в Грозном. С темной лестницы я попадаю в просторное помещение с красными кирпичными стенами и современной мебелью — выглядит оно как один из московских лофтов. «Не хотел встречаться в ресторане, там все меня знают, спокойно не поговоришь», — разводит руками хозяин лофта Дудаев.
Лофт — его новое увлечение. Почти десять лет назад, когда ему было 24 года, Дудаев вернулся в Грозный после войны и организовал свой первый бизнес — производство декоративного облицовочного камня. Дудаев угадал с нишей — в Грозном шло масштабное послевоенное восстановление. Затем он первым построил и открыл в столице республики пекарню-кондитерскую. По его словам, друзья-предприниматели из других регионов пока «боятся ехать в Грозный» — опасаются поборов в общественный фонд имени Ахмата Кадырова (в него якобы платят взносы абсолютно все бизнесмены республики, а руководство Чечни распоряжается этими средствами на свое усмотрение). «Я друзей уже года три зазываю. Не надо бояться, надо просто делать. Нет ничего такого, пусть увидят своими глазами», — говорит мне Дудаев.
Проспект Путина — улица, фактически заново построенная после войны. Почти в каждом доме — кафе или ресторан, магазины одежды. Например, Zara. Внутри, правда, много турецких вещей, никак с брендом не связанных.
— А что-нибудь от Zara у вас есть? — спрашиваю я.
— Нет, мы с ними не работаем. Это просто магазин так называется, — разводит руками хозяйка. Она отмечает, что Зара — это популярное мусульманское имя.
Такая же ситуация и со многими другими магазинами и заведениями. Рестораны «Алки Елки» — названия написаны тем же шрифтом, что и у известной сети «Елки-Палки»; частично или полностью скопированные с KFC и других федеральных сетей фастфуды. «Зато аренда помещений на проспекте Путина вполне доступна — место под магазин или ресторан на первых этажах можно свободно найти по тысяче рублей за квадратный метр», — говорит Дудаев.
Дудаева все отговаривали заниматься бизнесом, особенно отец, который работал в чеченском министерстве экономического развития и торговли. Предпринимательскую работу отец Дудаева никогда не жаловал, он спрашивал у сына: «Почему ты на госслужбу не идешь?» И помогать тоже отказался: ни одного госзаказа на свой камень Дудаев не получил, работает только с «частниками». Впрочем, доля частных домов в общем объеме строительства в Чечне самая высокая по сравнению с другими регионами России — 95,5%.
Магомед Дудаев все же проработал советником министра финансов — уже когда отстроил бизнес, хотя на госслужбе решил не задерживаться. «В республике купить хлеб было большой проблемой. Даже обычный черный хлеб завозился из Нальчика. Здесь же был только один вид хлеба — серый кирпич», — вспоминает предприниматель. Друзья говорили Дудаеву, что хлеб, который он собирается печь, будет дороже привозного. Но он не послушал, открыл пекарню, а потом и кафе-кондитерскую «La Brioche» — чуть ли не первое модное заведение в городе.
Буквально напротив кафе появился первый региональный офис Сбербанка. И когда руководитель банка Герман Греф приехал на его открытие, они с главой Чечни Рамзаном Кадыровым заглянули в кафе. «Пили кофе, ели десерт, час просидели — и это был сумасшедший пиар», — рассказывает Дудаев. По его словам, ему просто повезло — Кадыров больше в заведение Дудаева не заходил, все проблемы с контролирующими органами предприниматель решал сам.
Вечером в «La Brioche» все столики заняты. Рентабельность кондитерской — 50%, и она окупилась за два года, рассказывает предприниматель. После этого успешного опыта Дудаев открыл еще пиццерию «Spontini» и ресторан чеченской кухни «Жижиг & Galnash». А потом взял в аренду мансарду административного здания и за три миллиона рублей переделал ее под лофт. Сейчас там фотостудия, хотя на лофт у Дудаева большие планы — он хочет создать здесь площадку для «продвижения швейной продукции». «В республике много дизайнеров, но у них нет каналов продвижения продукции. Мы создадим сайт, где будем эту продукцию выставлять», — говорит Дудаев.
Дудаев не интересуется политикой. Он не ходил ни на один митинг, организованный чеченскими властями, и своих сотрудников ходить туда не обязывал. Регулярно он участвует только в субботниках.
В меню его пиццеррии есть пицца «Аль Капоне»; позиция сопровождается историей появления этой пиццы. В 1920-е легендарный мафиози хотел обложить данью итальянского ресторатора. Но тот отказался со словами: «Я итальянец, и платить итальянцам за то, что их кормлю, не собираюсь». И приготовил для Аль Капоне такую пиццу, что вопрос о дани отпал сам собой.
Парфюм на среднюю зарплату
Год назад предприниматель Тимур Минкаилов решил открыть на проспекте Путина мужскую парикмахерскую, каких в Грозном еще не было никогда. Купив франшизу у известной сети «Chop Chop», он теперь стрижет чеченских модников — в три раза дороже, чем в обычной парикмахерской. Но сюда все равно приходят — за атмосферой. «Винтажную мебель я завозил из Европы, вот эти колонки 1970-х годов — из Бельгии, стилизованная барная стойка — из Голландии», — перечисляет владелец парикмахерской. Даже старые жестяные таблички с рекламой 1960-х годов были куплены на интернет-аукционе eBay и привезены из Америки.
На витрине парикмахерской Минкаилова стоит мотоцикл — для привлечения внимания. На комоде — виниловый проигрыватель, звучит «Ainʼt There Something Money Canʼt Buy» чикагского дуэта 1960-х Young-Holt Unlimited. На столике — свежие номера Forbes и Esquire.
По словам Минкаилова, пока парикмахерская окупается медленнее, чем хотелось бы; зато никаких проверок и сборов. «Пошел, зарегистрировал фирму, получил санитарные документы, заключил договор аренды, все — можно работать. Я уверен, что если в Москве начну бизнес, давления будет больше», — говорит Минкаилов. Он с родителями уехал из Грозного, когда началась первая война, вернулся 17-летним подростком — в 2000-м. Бизнес начал несколько лет назад с клининговой фирмы, а теперь открыл парикмахерскую. «Ко мне приезжал мастер из Краснодара, я ему говорю: у тебя в своем городе больше шансов получить по голове и лишиться денег, чем здесь», — хвастается Минкаилов.
На улицах Грозного действительно спокойно. Тут много военных, полицейских и просто людей в камуфляже без опознавательных знаков. На стене торгового центра среди рекламных баннеров выделяется увеличенная в десятки раз подсвеченная копия визитки участкового полицейского.
Внутри торгового центра — бутик с косметикой, который основали сестры — Марина Симаева и Сани Парижева. Когда-то они жили в Чечне, но еще в детстве переехали в Москву. Сейчас Парижева работает менеджером в банке «Открытие», а Симаева — руководитель направления в британской компании Reckitt Benckiser.
По совместительству с основной работой сестрам захотелось завести бизнес на родине. Неожиданно для них все, с кем они в Чечне знакомились, стали им помогать. «Здесь уровень комфорта другой, — рассказывает Парижева. — Все нас расспрашивают, и видя, что мы вдвоем что-то пытаемся сделать, стараются нам помочь — вне зависимости от собственных доходов. И это мы ничьими родственниками не являемся и вообще тут никого не знаем».
Сестры сняли помещение в только что отстроенном торговом центре всего за 20 тысяч рублей в месяц и поначалу продавали там итальянские костюмы — средней стоимостью в 50 тысяч рублей. Симаева и Парижева провели исследование рынка, и оно неожиданно показало, что четверть грозненских жителей готовы покупать себе такие костюмы. Правда, вскоре выяснилось, что ниша переполнена, и конкуренция слишком велика. Тогда сестры превратили магазин в салон дорогой восточной косметики. Они открыли магазин и, продолжая жить и работать в Москве, занимаются им все свободное время; в Грозном же бывают наездами.
Пока все расходы, включая съем жилья, окупаются — дорогую косметику готов покупать каждый пятый грозненский житель, и девушки, и мужчины. Это удивляет даже самих чеченских москвичек: «Жители позволяют себе парфюм, который стоит половину средней зарплаты в Чечне».
По данным Росстата, уровень средней зарплаты в Чечне — 21,5 тысячи рублей в месяц. Это 65-е место среди всех регионов России. Средняя зарплата в 2014-м снизилась на 3%, но по темпу росту доходов населения (10,5% в том же 2014-м) Чечня стала одним из лидеров страны, заняв второе место после Адыгеи. Парадокс объясняется тем, что зарплата в структуре доходов среднестатистического чеченца занимает не первое место. 43,1% — «другие доходы»; например, денежные переводы или просто скрытые заработки.
Замминистра экономики Иса Бисаев напоминает, что Чечня была до основания разрушена, и любой бизнес здесь надо было начинать с нуля. «Было несколько федеральных программ социально-экономического развития. Но в их рамках восстанавливались, в том числе, ведомственные здания — прокуратуры, ФСБ, МВД. В программах не было предусмотрено средств на поддержку частному бизнесу. Хотя он пострадал больше всего». Но какая-то поддержка все же была, хоть и не всегда все получалось, как изначально задумывалось.
В 2008 году Увайсу Ахмадову, чеченскому предпринимателю, у которого давно был бизнес в Германии и России, предложили вложиться в республику, восстановить чеченскую кооперацию и возглавить «Чеченский республиканский потребительский союз» — мощную организацию, созданную еще при СССР. На ее балансе даже после двух войн оставалось больше 270 предприятий, в основном торговых точек. Ахмадов с партнерами выкупил здание площадью две тысячи метров в центре Грозного, сделал тут штаб-квартиру потребсоюза и занялся инвентаризацией имущества. В 2012 году стало известно, что в республиканской программе заложено 140 миллионов рублей на восстановление одного из принадлежащих «Чеченпотребсоюзу» предприятий — Шалинского пиво-безалкогольного комбината.
Один из пайщиков организации рассказывает мне, что о выделенных деньгах узнал глава Шалинского района Турпал-Али Ибрагимов — двоюродный брат Рамзана Кадырова. Пайщик утверждает, что Ибрагимов встретился с Ахмадовым и попытался договориться о справедливом, на его взгляд, распределении этих средств. Ахмадов отказался, и, со слов пайщика, в тот же вечер имел беседу с нынешним спикером парламента Чечни Магомедом Даудовым по прозвищу Лорд. Беседа не просто шла на повышенных тонах — Даудов якобы требовал от Ахмадова отдать все средства, заработанные «Чеченпотребсоюзом». И его не смущало, что сеть кооперативов еще только восстанавливалась и ничего еще не приносила. На следующий день здание «Чеченпотребсоюза» был блокировано полицейскими. Сюда пришли аудиторы из Счетной палаты, и руководство Ахмадова на этом, по сути, закончилось.
Пайщик говорит, что некоторые руководители районных кооперативных организаций были возмущены, но их попросту избили. Ахмадов судился, но все суды проиграл. А здание в центре Грозного, которое в своей время выкупили Ахмадов и пайщики, было продано компании «Грозный-Сити». Недавно, как рассказывает источник «Медузы» в чеченском правительстве, здание было перепродано для Федеральной миграционной службы за 144 млн рублей. «Ему красная цена в рублях — миллионов двадцать пять», — удивляется один из высокопоставленных пайщиков, который когда-то участвовал в сделке по выкупу здания у республики.
«Бизнесом в Чеченской республике можно заниматься — только не надо переходить дорогу тем, кто „поднимает республику с колен“», — резюмирует Екатерина Сокирянская.
